Пресса

Плющ еще не спекся!

Автор: Владимир Кожемякин
Сайт: Аргументы и Факты
Дата публикации: 31.12.2005

Его соперники сменили большой спорт на ледовое шоу. А он обещает: «Еще покатаюсь!»

ЭКСПЕРТЫ и аналитики в один голос заявляют, что на стартующем в январе 2006-го чемпионате Европы по фигурному катанию равных Евгению Плющенко не будет. Хотя еще недавно после его травмы комментаторы стали намекать о «закате звезды». Но сам фигурист, пройдя курс послеоперационной реабилитации, встал на ноги и сказал: «Я знаю, против меня весь мир. И я должен со всеми сражаться».

Звезда на поле

— ЗНАЧИТ, ты герой? Один — против всех.
— «Против меня весь мир» — это я о соперниках. Я — лидер и уже не один год занимаю первые места на любых соревнованиях. Естественно, что все против — Америка, Канада, Япония. Недооценишь конкурента — пропустишь удар. Поэтому я и секу помаленьку.

— Случалось, что ты недооценивал соперника и за это поплатился?
— Я не раз переоценивал себя. Меня в детстве родители учили смотреть на противника немного свысока. И это чуть не сыграло со мной злую шутку. Мои конкуренты всегда выступали блестяще — Алексей Урманов, Тод Элдридж, Элвис Стойко, Филипп Канделоро. В 15 лет я столкнулся с ними на льду и понял, что придется тягаться с элитой фигурного катания. Но дрожь в коленках отсутствовала. Моим кумиром был Виктор Петренко. И однажды я у него выиграл. И мне стало неловко: он и по возрасту старше, и по заслугам — все-таки олимпийский чемпион. Но Петренко похлопал меня по плечу: «Женя, не волнуйся, так и должно быть!»

— Это азарт? Тщеславие? Цель, поставленная в детстве?
— Цель. С 4 лет я занимался любимым делом, а в 7 начал выступать. Все мои соперники были старше меня на несколько лет. И я их обыгрывал.

— Говорят, что теперь у тебя не осталось достойных конкурентов. Как бы звезда на ровном поле.
— Это полный бред. В спорте так не бывает. Есть по меньшей мере 6–7 призеров — из разных стран. Тем более что по новой системе судейства все равны. Сложные четверные прыжки уже необязательны. И без них можно кататься. И никто уже не хочет зря рисковать. Решаются на это единицы. А я как прыгал, так и буду. Четыре года назад я сделал самый сложный четверной тулуп. И готов повторить.

— После больницы ты сказал: «Только остановившись, я понял, как мне была нужна такая пауза. Впервые за 10 лет гонки я смог оглянуться назад».
— Я просто слишком перенапрягся. Связки, сухожилия и нервы уже не выдерживали нагрузки. Были срывы на тренировках, я мог кричать на себя, ругаться. А после операции три месяца плавал, загорал, ходил в баню, делал массаж. Занялся собой. И выспался вволю.

— Травма могла привести к депрессии. Заговорили, что «Плющ спекся», «списанный герой»…
— Про «закат звезды» твердили мои конкуренты и бывшие друзья в Федерации фигурного катания. Когда я был на пике, они здоровались, заглядывали в глаза. А после того как меня из-за травмы сняли с чемпионата мира — испарились. И мне стало больно в душе. Я подумал: «Ну и где же вы теперь?!» Многие до сих пор не верят, что я восстановился. И когда я выигрываю, подходят и говорят: «Ты перепрыгнул самого себя!» А я ничего лишнего и сверхъестественного не сделал. Просто не захотел примириться с фиаско.
В моей жизни почти не было экстрима. А острых ощущений мне хватает в пейнтболе. Такой адреналин! Бегаешь в футболке, штанах и маске, пуляешь краской. Хотя там тоже бывают травмы, даже до крови — когда при выстреле в упор в тебя попадает шар.

— Жуткие моменты в жизни связаны со спортом?
— Не все. Однажды я катался на лошади в Сочи по узкой дороге. Стало страшно! Хотя ехал не галопом, а, можно сказать, полушагом. «Четверной» делаю, на машине гоняю, а тут чуть не заорал от ужаса. Лошадь — живое существо, а значит, непредсказуемое… В другой раз на даче в Волгограде я в саду забивал гвоздь в палку. За нашим участком — высокий тростник. Поднял голову — а в трех шагах от меня две змеи шипят и спариваются. Я своим стуком им помешал. Я встал потихоньку и кричу: «Мама, змеи на участке!» А мать клубнику подрезала. Она отмахнулась — не поверила, но все-таки подошла. Увидела их — и в панику. И вот мы мечемся. Я: «Пошли в дом!» Она: «В дом нельзя — они туда заползут!» В итоге убежали через соседний участок на дорогу и встретили папу. Он взял тяпку, одну змею убил, а вторая уползла. С тех пор я змей боюсь.

— А чего еще? Проигрыша на Олимпиаде, потери выгодного контракта, неудач в личной жизни?
— Таких страхов нет. Не выйдет на Олимпиаде — и ладно. Мне еще 23. В крайнем случае — смогу еще 4 года кататься и выиграть следующие Игры, когда мне будет 27.

Шоу после Игр

— А ТЕБЯ самого не тянуло уйти в шоу и радовать зрителей, не чувствуя спортивного мандража? Выступать без ощущения, что за тобой — страна?
— Еще нет. Я не насытился. Я люблю соревноваться. А в шоу не чувствуешь борьбы. Не тот адреналин! Так что еще покатаемся.

— Золото на Олимпиаде — цель жизни? Ты шел к этому 17 лет. А дальше?
— Для моей спортивной жизни — да, это вершина. Но многие спортсмены и без этого справляются. И так же их любят, приглашают в шоу. Важнее, что после всего хочется жить здоровым. Были же разные случаи! В 17 лет в Испании я серьезно разрезал себе ногу. Потом — воспаление легких, недавняя операция… А больной — ты никому не нужен. После Олимпиады я не вижу себя без фигурного катания. Параллельно можно делать еще что-то, например в бизнесе. А в дальнейшем — стать тренером, как мой наставник Алексей Мишин.

— А может, все-таки — шоу?
— Ну, есть такие идеи. Но если уж шоу — то не фигурное катание, а театр.

Назад

Материалы из архива